КОГДА "ОНИ" ГОВОРЯТ О "НАС":
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС-АНАЛИЗ И СЕМИОТИКА ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
В МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ

Хмельцов А.И.
(Ярославль, Россия)

Материал опубликован: Сборник научных трудов "Актуальные проблемы теории коммуникации". СПб. - Изд-во СПбГПУ, 2004. - C. 59-71.

"Лингвистический поворот" и "политическое чтение"

В самом начале нового столетия феномен "лингвистического поворота" продолжает формировать стратегии развития гуманитарного и социального знания. Междисциплинарные стратегии способствуют интеграции исследовательских полей, адаптации методов, частичному преодолению академической разобщенности. В этой связи, дискурсные исследования как квинтэссенция "новой эпистемологии" представляют собой активно развивающуюся кросс-дисциплину, объединившую многочисленные теории и практики анализа актуализированного текста.

Тем не менее, именно в приложении к сфере "политического" дискурс-анализ сталкивается с наибольшим консерватизмом "традиционной науки".

С каких бы методологических позиций мы не подходили к определению политики, осмелимся высказать следующий тезис: её лингвистическое, дискурсивное и (отчасти) коммуникативное измерение по-прежнему признается не всеми. "Дело" и "слово" существуют в параллельных реальностях. В академическом плане лингвистические дисциплины рассматриваются как второстепенные, и, тем самым, привлекают внимание исследователей, с точки зрения, изучения социальных практик, реализующих стратегии дифференциации "своего" и "чужого" в академическом дискурсе.

Не приходится сомневаться в том, что в среде "профессиональных" историков и политологов значительный вес продолжают иметь исследователи, для которых концепт "политического чтения" является лишь уделом методологов, увлечённых западной модой на "квазинаучные" философствования и воплотивших в своих исследованиях "победную поступь постмодерна").

Political Discourse Analysis (PDA): общие замечания

В академическом и эпистемологическом контекстах анализ политического дискурса (политический дискурс-анализ ) не является "строго оформленной" дисциплиной и скорее функционирует как междисциплинарное методологическое направление, интегрирующее теории и практики анализа политических текстов (дискурсная прагматика, когнитивный дискурс-анализ, конверсационный анализ, критический дискурс-анализ и т.д.). Истоки PDA следует "искать", прежде всего, в философии языка (поздний Витгенштейн, Дж. Остин, Дж. Сёрл), в "континентальной" философии, постструктурализме и деконструктивизме (М. Фуко, Ж. Деррида), в когнитивной науке и социальной психологии, а также целом ряде направлений политической философии [8, p. 207-208]. В этой связи, подход к определению "текста" в зависимости от методологических "предпочтений" исследователя варьируется от построений в духе структуралистски-ориентированной лингвистики до практик постструктурализма.

В настоящем обзоре мы, в первую очередь, ссылаемся на исследования Теуна А. ван Дейка (Professor of Discourse Studies, University of Amsterdam, Universitat Pompeu Fabra, Barcelona; редактор международных журналов Text, Discourse and Society, а также известной Handbook of Discourse Analysis, наиболее знаковая фигура в области дискурсных исследований в течение последних двадцати лет), Кристины Шаффнер (Department of Languages and European Studies, Aston University, Birmingham), а также Пола Чилтона (Aston University, Birmingham, School of Language, Linguistics and Translation Studies, University of East Anglia), любезно предоставившего для ознакомления свои работы 2003 - 2004 гг.

Несмотря на всё разнообразие походов и методов, объединяемых понятием Political Discourse Analysis, некоторые исследователи предпринимают попытки их классификации. В контексте наших собственных интересов, связанных с использованием инструментария PDA в русле новой политической истории, наиболее релевантной представляется модель, разработанная П. Чилтоном и К. Шаффнер - авторами главы о PDA в одном из наиболее известных изданий в области дискурсных исследований "Discourse as Social Interaction".

Предлагаемая классификация и характеристика дискурсных подходов отчасти увязывается со спецификой их использования в той или иной научной дисциплине, а также с существованием "национальных исследовательских школ".

Так, артикулируется существование французского, немецкого и "англоязычного" подходов.

"Французская школа", с одной стороны, характеризуется развитием "политической лексикометрии" - частотный и статистический анализ политического лексикона традиционно используется в макросоциологических и исторических проектах, связанных с анализом хронологических сдвигов в политических идеологиях. Вторая методологическая тенденция базируется вокруг заимствованного у М. Фуко понятия "формации дискурса", используемого в сочетании с детальным лингвистическим анализом (изучение риторических образцов в ходе избирательных компаний и т.д.). Кроме того, "французская школа" испытывает влияние "англосаксонской прагматики" (теория речевых актов и т.д.)

Анализ политического языка, политических текстов и политического словаря в Германии был в значительной степени мотивирован спецификой исторического развития этой страны в ХХ столетии. Развитие дискурсного анализа характеризуется эволюцией от "словоцентристского" лингвистического анализа до коммуникативного анализа, сориентированного на текст и действие (язык национал социализма как социальный феномен, семантическая структура политического словаря в Восточной и Западной Германии, изучение "семантических битв" и "аннексий концептов" ).

Англоязычные подходы, в свою очередь, характеризуются крайней эклектичностью: "функциональная" лингвистика, когнитивная лингвистика, дискурсная прагматика и т.д. Пожалуй, наиболее показательны, в этой связи, исследования одного из самых ярких представителей PDA Теуна А. ван Дейка [13], интегрирующего в своих "мультидисциплинарных проектах" широчайший спектр исследовательских методов [8, p. 208 - 211].

Подобная классификация более чем приблизительна и её академическая детерминированность не вызывает сомнений. Очевидно, что речь идет о методологических тенденциях, аккумулированных на факультетах лингвистики. Многие названные подходы (как "количественно-, так и качественно" ориентированные) достаточно широко используются в источниковедческой практике и "традиционно" (во всяком случае, в контексте исторической науки) не соотносятся со стратегиями дискурсного анализа. Тем не менее, предложенная схема даёт весьма яркое представление о многообразии направлений и школ, включаемых в "дискурсную методологию".

Интегрирующим элементом политического дискурс-анализа выступает следующий тезис: политические реалии осуществляются и конструируются в дискурсе и через дискурс (политические процессы конституируются и осуществляются через текст). Центральное понятие PDA - "речевой акт" ("speech act") - отвергает представление о том, что язык и действие существуют отдельно [8, p. 208, 216].

Следует отметить, что теория речевых актов не является новым направлением в развитии лингвистики (в частности, лингвистической прагматики) или теории коммуникации. Ее основы восходят ко второй половине 1950-х гг. и связаны с именем Джона Л. Остина, предложившего трехуровневую схему анализа речевых действий (локутивные, иллокутивнные и перлокутивные акты) [2]. Среди прочих схем классификации речевых актов наиболее релевантной политическому дискурсу традиционно признается модель Джона Р. Сёрла: репрезентативы (отражают положение дел в "дискурсном мире"), директивы (команды и т.д.), комиссивы (обещания, угрозы), экспрессивы (благодарность), декларации (объявление войны, присвоение звания и т.д.) [8, p. 216].

Теория речевых актов оказала существенное влияние на становление и развитие дискурсного анализа. Однако в терминах PDA мы ориентируемся не на первоначальные варианты исследования дискурса, по существу совпадавшие со структуралистски ориентированными грамматикой текста, лингвистикой текста, семантикой дискурса и т.д. [4]. Мы используем понятие речевых актов в широком коммуникативно-прагматическом контексте, соотнося его с динамическим, социально-ориентированным, многоуровневым, "функциональным измерением" дискурс-анализа (ср.: "abstract discourse analysis" [9, p.11]), придавая особое значение исследованию контекстных моделей в терминах когнитивной науки. В контексте PDA "акт", "действие" (речевое, дискурсивное, коммуникативное), "взаимодействие" ("интеракция"), становятся центральными понятиями.

Таким образом, мы анализируем дискурс, с точки зрения, интегрированного социального подхода. Это, однако, не означает, что нас более не интересуют структуры дискурса или, скажем, когнитивные процессы, необходимые для его (вос)производства и понимания. Напротив, мы реализуем комплексный аналитический подход, вписывая "структурный уровень" в широкий социальный и культурный контекст.

В самом общем плане обозначим основные методологические ориентиры политического дискурс-анализа:

1. Основная задача PDA - связать лингвистическое поведение с тем, что мы понимаем как "политика" или "политическое поведение".

2. Отнесение тех или иных действий к сфере политического - суть интерпретация.

3. "Потенциально политическими" могут быть названы действия, в которых реализуется власть или сопротивление (власти). При этом политические ситуации и политические процессы связываются с уровнями организации дискурса посредством вспомогательных или промежуточных уровней, названных "стратегическими функциями": а) "принуждение"; б) "сопротивление, оппозиция и протест"; в) "симуляция"; г) "легитимизация и делигитимизация". Рассматривать лингвистическое поведение в терминах этих четырёх "стратегических функций" - значит рассматривать это поведение "политически", "политизировать его".

4. Исследователь вовлечен в процесс "политизации".

5. Связывая "стратегические функции" политической интерпретации с анализом текста, исследователь объясняет "лингвистический выбор" участника коммуникации на уровне прагматики, семантики и синтаксиса [8, p.212-214].

Начиная с 1970 гг., лингвистические методы обработки дискурса "пересеклись" с дисциплинами когнитивной науки, для которой политический дискурс - продукт индивидуальных и коллективных ментальных процессов. (В этой связи, наиболее показательны работы Теуна А. ван Дейка.) С точки зрения когнитивной науки, политические знания, политический дискурс и идеологии хранятся в долгосрочной памяти (персональной - "эпизодической" и социальной - "семантической"), в свою очередь, краткосрочная память имеет дело с текущими процессами производства и понимания дискурса, генерируя ментальные модели содержания и контекста [7, p.88]. Одним из центральных концептов когнитивного дискурс-анализа выступает (относительное) знание и релевантные ему - носитель знания и эпистемные общности [10, 11].

В контексте наших собственных исследовательских интересов, связанных с анализом парламентского дискурса (для исследователей политического дискурса, будь то политолога или специалиста, работающего в русле новой культурно-политической истории, парламентские дебаты являются наиболее "традиционным" источником) особое значение приобретают разрабатываемая Т.А. ван Дейком мультидисциплинарная "теория парламентских дебатов", а также теория парламентских контекстов.

Основополагающий тезис контекстной теории Т.А. ван Дейка заключается в следующем: контекст должен определяться не в терминах социальной ситуации, в которой имеет место дискурс, но скорее, как, ментальная репрезентация (ментальная модель) ее участников. Сами по себе социальные ситуации не оказывают влияния на то, как люди пишут, говорят или понимают речь. Гендер, возраст, роли, принадлежность к группе оказываются релевантными дискурсу лишь в том случае, если участники "обращаются" к ним. Каждая ментальная модель уникальна, поскольку основана на личном опыте, точке зрения, автобиографических ассоциациях и т.д. Обсуждая текущий этнический конфликт, парламентарий основывается на собственной интерпретации этого конфликта, представленной в ментальной модели. Последняя, в свою очередь, имеет важное социальное измерение. В традиционном для исследователя примере с этническим конфликтом парламентарий конструирует контекстную модель на основе общих (культурных) знаний о конфликтах и этнических группах, на основе имеющихся точек зрения, идеологий и т.д.

Одно из главных положений в теории ментальных моделей - их иерархическая организация. В когнитивной концепции Т.А. ван Дейка уровни категоризации контекста могут быть представлены в виде следующей схемы: макрокатегории: глобальные домены - глобальные действия - глобальные акторы; микрокатегории: обстановка времени и места - локальные действия - участники (и их релевантные свойства) - когниция.

Таким образом, в самом общем плане контекст может быть определен как структура (систематически) релевантных дискурсу свойств социальной ситуации [15].

Политический дискурс-анализ представляет собой сложную систему работы с текстом, позволяющую препарировать дискурс на разных уровнях. Более того, политический дискурс может быть проанализирован, с точки зрения разных подходов (дискурсная прагматика, гендерный подход, конверсационный анализ, изучение структуры аргументации и т.д.) Попытаться дать комплексное описание дискурсивного действия "на всех уровнях" - значит заблудиться в дискурсе, потеряться во множестве понятий и аналитических категорий, поставить себя в изначально тупиковую ситуацию. В этой связи, возникает естественное требование - чётко сформулировать цель исследования и выбрать релевантные категории анализа [12].

Семиотика внешней политики

В контексте определения судеб лингвистического поворота наибольшей "ортодоксальностью" отличается "академический протекционизм" исследователей внешней политики.

История внешней политики, история международных отношений традиционно предстают перед нами в измерении унифицированных глобальных акторов, движимых "мифической" идеей "национального интереса". Это, прежде всего, история событий и их корреляций, это история геополитики, история крупных политических деятелей.

Стратегии дискурсного анализа позволяют переориентировать исследование с "метауровня" "национальных внешних политик" на уровень дискурсивных практик и тем самым обратиться к комплексному "политическому чтению" (в терминах современной теории международных отношений, а также социологии международных отношений подобного рода стратегии релевантны (естественно, весьма условно) критике государственно-центристских моделей анализа МО, предпринимаемой в духе транснационализма [5]).

Апробируя политический дискурс-анализ во внешнеполитическом контексте, следует сделать два принципиальных замечания:

1. Отнесение того или иного (лингвистического) поведения к сфере "политического" есть суть-интерпретация (участников и аналитиков). Тем не менее, в самом общем плане социумы институционализировали дискурсы, реализуемые через определенные группы (кластеры) текстов и формы лингвистического поведения (существуют доминирующие стереотипы понимания того, что есть "политическое".) Первая группа, объединяющая (в широком смысле) тексты, посвященные политическим идеям, мнениям, практикам, может быть условно определена как "метаполитический дискурс". Вторая группа конституирует политические и идеологические общности и включает, в том числе, внутриполитический и внешнеполитический дискурс. Подобного рода дифференциация очень условна и означает искусственность (в том числе, и академических) границ в анализе внешней / внутренней, институциональной / неинституциональной политики.

2. Дискурсные методики позволяют связать два измерения внешней политики: макроуровень институциональных акторов (государств, правительств, легислатур и т.д.) и соответствующих им глобальных действий с, собственно, дискурсивным микроуровнем, на котором глобальные действия реализуются посредством дискурсивных актов. В терминах традиционной политологии, а также теории международных отношений это означает не просто исследование корреляций "метаконцепта" национальных внешних политик (претендующих на определенную "монолитность") и индивидуальных, единичных стратегий (скажем, мнений парламентской оппозиции или отдельных законодателей), но, скорее, уже обозначенное выше преодоление искусственной "разграниченности" сфер внутренней и внешней политики.

Когда "они" говорят о "нас": парламентский дискурс и внешняя политика

Вынесение в заглавие настоящего текста дихотомии "свой" / "чужой" определяется нашим собственным исследовательским проектом, связанным с анализом американского парламентского дискурса сер. 1990-х гг. в фокусе американо-российских отношений. Выстраивание "текстуальной" картины системы международных отношений, реализация стратегий доминирования, трансформации концепта "нового мирового порядка", а в широком смысле - конструирование и функционирование идеологий, рассматриваются нами на семантическом, синтаксическом и прагматическом уровнях парламентского дискурса. В этом контексте мы апробируем модели анализа стратегий дифференциации "своего" и "чужого" (на различных семиотических уровнях), реализованные в социолингвистических концепциях Пола Чилтона и Кристины Шаффнер, а также интерпретацию идеологий в когнитивном дискурс-анализе Теуна А. ван Дейка.

Не ставя перед собой цели сколько-нибудь широко описать основные положения нашей концепции, обозначим лишь основные исследовательские стратегии и общие ориентиры источниковедческого анализа.

Идеология является одним из фундаментальных понятий, связывающих дискурс и социум. В макросоциальном измерении идеология координируют социальные практики внутри группы в контексте взаимоотношений с участниками других групп. На микросоциальном (дискурсивном) уровне, идеология метафорически представляет собой "грамматику" групповых социальных практик. (Так или иначе, оба измерения реализуют стратегии дифференцирования "своего" и "чужого", включения/исключения и т.п.) Кроме того, определяя цель социального (политического) дискурс-анализа как интерпретацию связей структур дискурса с локальными и глобальными социальными контекстами, мы должны дополнить нашу исследовательскую схему когнитивным измерением, уровнем ментальных репрезентаций [9, p.25-35].

Традиционно внимание исследователей привлекает уровень содержания. В этой связи, анализ идеологий, систем включения / исключения и т.д. сводится к выявлению доминирующих стереотипов представления о "своих" и "чужих", изучению клишированности, узуальности коллокаций, автоматизаций дискурса и т.д. [1], что на уровне выбора источниковедческих методик означает приверженность частотному анализу, анализу тематического ряда (преимущественно при работе с источниками массовой коммуникации) и, лишь отчасти, исследованию семантических структур. В контексте наших собственных исследовательских интересов приверженность подобным аналитическим стратегиям означала бы попытку ответить на вопрос: "Что "Они" говорят о "Нас"?"

В этой связи, мы устремляем свой интерес к грамматике, локальной семантике (на уровне локальной семантики мы не просто исследуем "политический словарь", а уделяем внимание импликациям, согласованности смыслов и т.д.), синтаксису, стилю, риторике, структуре аргументации и т.д. и пытаемся в самом общем плане ответить на вопрос: "Как "Они" говорят о "Нас"?"

В этом контексте наибольший интерес представляет (широко разработанная в лингвистике) система анализа риторических ходов, экземплицирующих стратегии позитивной саморепрезентации и негативного представления "другого".

На уровне локальной семантики подобные стратегии реализуются, например, посредством:

1. Явного отрицания (apparent denial). Позитивно окрашенное предложение в составе сложного контрастирует с его оставшейся частью: "Мы ничего не имеем против России, но помощь Ирану в его ядерной программе осложняет наши отношения".

2. Явной уступки (apparent concession). "Наши" негативные действия оправданы; их позитивные действия - не настолько уж положительны: "Мы знаем, что Россия строит свою систему экспортного контроля, однако, продолжая помогать Ирану в его ядерной программе".

3. Переноса (transfer). Может быть, мы действуем слишком агрессивно, но в этом виноваты они.

На уровне стиля традиционно анализируются семантические стратегии смягчения, эвфемизмы, ошибки, повторы, синхронизации, фонетические ассимиляции, оценочные слова, а также система артиклей и местоимений ("они" - вместо, казалось бы, более уместных номинативных конструкций). В системе аргументации наибольший интерес представляют стратегии эмоционального и когнитивного убеждения, легитимизации, "самопрославления", мининарративы, риторические ходы (например, "явное сочувствие" - apparent empathy, "явная тавтология" - apparent tautology) и т.д.

В этом, надо сказать, весьма сумбурном, во многом нелогичном перечислении, на наш взгляд, отражается сложность и многоплановость политического дискурс-анализа как методики работы с текстом. Вряд ли, приходится сомневаться в том, что использование подобного инструментария "непрофессиональным лингвистом" более чем приблизительно и требует существенной адаптации сообразно исследовательским целям и задачам. Более того, обращаясь к одному и тому же тексту, историки и лингвисты ставят перед собой преимущественно различные цели и задачи и видят его в "своих" перспективах. И это замечание также предопределяет необходимость трансформации и адаптации методов. Однако, очевидно и то, что применение лингвистических методик в анализе уровня формы открывает перед нами "новые горизонты" исследования, множит возможности интерпретации, порождает новые гипотезы, "обогащает" концепции.

В фокусе изучения парламентских дебатов по вопросам внешней политики применение дискурсных методик позволяет сместить акценты с уровня глобальных институциональных акторов и соответствующих им глобальных действий (концепт "национальных внешних политик") в сторону анализа структуры парламентского дискурса. Изучение парламентских дебатов, при этом, не сводится к анализу содержания (репрезентация стереотипов о "друзьях", "врагах" и т.д.), а осуществляется на уровне использования грамматических форм. Стратегии доминирования, позиционирования "своего" и "чужого", выстраивание "текстуальной" картины системы международных отношений рассматриваются на семантическом, синтаксическом и прагматическом уровнях парламентского дискурса.

К вопросу о междисциплинарности

Междисциплинарность как эпистемологический ориентир в развитии современного гуманитарного и социального знания уже в течение многих лет является объектом научных дискуссий, исследований, споров.

Дискурсный анализ, несомненно, стимулирует междисциплинарные взаимодействия, обеспечивая пересечение исследовательских полей, заимствование методов, "размывание" академических границ. В эпистемологическом плане дискурсные подходы (как комплексная интегрирующая методология) реализуют феномен междисциплинарности не только в традиционном (во многом) дизъюнктивном контексте, но также и в смысле (частичной) реализации утопичного проекта метадисциплинарности Валлерстайна.

Так или иначе, практики дискурсного анализа, кажется, преодолели своё первоначальное (во многом революционное) значение, маркированное как "манифест постмодернизма". Будучи адаптированными к инструментарию целого ряда гуманитарных и социальных дисциплин, претерпевая трансформации в контексте тех или иных исследовательских полей, трактовки понятия "дискурс", равно как и методы дискурсного анализа отличаются крайней разнородностью (если не противоречивостью). В этой связи, стоит согласиться с высказыванием Л.П. Репиной в ходе недавней интернет-конференции по проблемам междисциплинарности в истории: "Всякая трансляция проблем, методов, концепций изначально порождает проблему адаптации и поэтому неизбежно сопровождается их искажением и трансформацией" [3].

На "профессиональных" историков, равно как и "профессиональных" политологов, многие эмпирические исследования в области PDA производят впечатление своей незавершенности, в том смысле, что выводы из анализа коммуникативного события ограничиваются собственно структурами дискурса и не экстраполируются в социально-политическое измерение. В этой связи, политический дискурс-анализ (по крайней мере, в том виде, в каком он существует на факультетах лингвистики и филологии) предстает перед нами, скорее, как политически-ориентированный дискурс-анализ.

В исторической перспективе, не смотря на "популярные" методологические ориентиры, не смотря на провозглашенный "лингвистический поворот" и попытки подойти к прошлому как тексту, взглянуть на него с позиций множества интерпретаций, исследовать его, с точки зрения грамматических структур - анализа дискурса (как комплексного коммуникативного события или результата коммуникативного действия), как правило, нам оказывается недостаточно. Даже работая в духе микроистории, исследуя единственный источник методами социолингвистики, препарируя текст на уровне семантики, синтаксиса и прагматики, наши профессиональные устремления (профессиональные ожидания) нацелены на социально-ориентированные выводы, на систему внешних ассоциаций.

Событийная и текстуальная реальность во многом существуют в параллельных мирах. "События движутся сами по себе, а тексты важны только тем, что они об этом движении говорят. Текст источника подлежит исторической критике, которая по мере своего движения устраняет текст. Если он плохо рассказывает о событиях, он не нужен; если хорошо рассказывает, он тоже нужен недолго, потому что можно переходить к событиям" [6, c.421], наступает время рассказывать Историю.

В контексте домена внешней политики весьма сложно, например, ожидать, что "профессиональный историк" или "профессиональный политолог" остановится на уровне грамматических форм, на уровне синтаксиса и т.д. и воздержится от более широких обобщений, связанных, с ситуацией на международной арене, комплексом проблем двусторонних отношений и т.д.

До тех пор, пока мы позиционируем себя как историки, политологи и социологи тексты будут использоваться "утилитарно", "пограничные" дисциплины будут маркироваться как дополнительные, и в этом проявляется одно из измерений междисциплинарности, предполагающее существование дисциплинарных границ.

В данном контексте особое значение приобретает ещё одно методологическое направление, которое многие исследователи определяют как Critical Discourse Analysis. Восходя своими теоретическими истоками к "Западному марксизму" (А.Грамши, Л.Альтюссер и т.д.), критической теории "Франкфуртской школы", работам М. Фуко и М. Бахтина, CDA характеризуется крайней гетерогенностью в интерпретации дискурсов и дискурсивных событий. Однако интересен он нам, прежде всего, тем, что определяет дискурс как форму "социальной практики", предполагая существование диалектического отношения между дискурсивным событием, с одной стороны, и фреймовыми ситуациями, институтами, структурами - с другой. (Дискурсивное событие конструируется социальной ситуацией и конструирует социальную ситуацию.) Критический дискурс-анализ выступает как "в большей степени социально-ориентированный подход", и именно в русле CDA представляется возможным объединить социологические, политологические, исторические и "собственно лингвистические" проекты анализа политического дискурса.

Таким образом, в начале нового столетия дискурсные исследования продолжают активно развиваться в целом ряде дисциплин и субдисциплин, углубляя междисциплинарные взаимодействия. В свою очередь, политический дискурс-анализ (в самом широком смысле), несомненно, способен обогатить исследовательский инструментарий профессиональных историков, социологов и политологов за счет использования собственно лингвистических методов анализа текста в "социально-ориентированных" исследованиях. В рамках наших собственных интересов мы попытались обозначить перспективы использования дискурсных подходов в анализе внешнеполитического дискурса в контексте парламентских дебатов.

Литература

1. Бушев А.Б. Автоматизации политического дискурса http://center.fio.ru/method/resources/filippovma/
   /english/pedsovet2002/avtom_diskyrs.doc
2. Остин Дж. Как производить действия при помощи слов. М., 1999
3. Репина Л.П. Междисциплинарные подходы к изучению прошлого http://www.auditorium.ru/books/2624/text.pdf
4. Сусов И.П. История языкознания. Тверь, 1999 http://homepages.tversu.ru/~ips/Hist_10.htm#10.2.2
5. Хмельцов А.И. Новые методологические подходы к изучению внешней политики: внешняя политика США и практика институционального соперничества // Актуальные проблемы всеобщей истории: Дипломатия и безопасность, коммуникация и политическая культура, гендер: Межвузовский сборник научных трудов. Ярославль, 2003
6. Эткинд А. Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах. М., 2001
7. Chilton P. Analysing Political Discourse: Theory And Practice. London: Routledge, 2003
8. Chilton, P., Schaffner, C. Discourse and Politics. In: Discourse as Social Interaction. Discourse Studies: A Multidisciplinary Introduction. Vol. 2., ed. by Teun A. van Dijk. London, Thousand Oaks, New Delhi, 1997
9. Van Dijk, T.A. Discourse as Interaction in Society. In: Discourse as Social Interaction. Discourse Studies: A Multidisciplinary Introduction. Vol. 2., ed. by Teun A. van Dijk. London, Thousand Oaks, New Delhi, 1997
10. Van Dijk, T.A. Knowledge in Parliamentary Debates // Journal of Language and Politics, 2003, vol. 2, iss. 1
11. Van Dijk, T.A. Knowledge in Parliamentary Debates. Second Draft, August 19, 2002 // http://www.discourse-in-society.org/KnowledgeParliamentaryDebates.htm
12. Van Dijk T.A. On the Analysis of Parliamentary Debates on Immigration. Working paper for the Project Racism at the Top. Second draft. July 1998 // http://www.discourse-in-society.org/categor2.htm.
13. Van Dijk, T. A. Parliamentary Discourse. In: R. Wodak, & T. A. Van Dijk (Eds.), Racism at the Top. Parliamentary Discourses on Ethnic Issues in Six European States. Klagenfurt, Austria: Drava Verlag, 2000
14. Van Dijk, T.A. Political discourse and political cognition In.: Chilton P., Schaffner Ch. (Eds.) Politics as Text and Talk: Analytic approaches to political discourse. Amsterdam: Benjamins, 2002
15. Van Dijk, T.A. Text and Context of Parliamentary Debates. In: Bayley, P. (ed.), Cross-Cultural Perspectives on Parliamentary Discourse. Amsterdam: Benjamins, 2004

Abstract
A.I. Khmeltsov
When "They" speak About "Us": Political Discourse Analysis And Semiotics of Foreign Policy In an Interdisciplinary Perspective
This text is an attempt to generally characterize Political Discourse Analysis, a complex, integrated, multidisciplinary approach to analysis of political texts. It highlights most important dimensions and levels of discourse description with respect to foreign policy discourse and parliamentary discourse. It offers insight into the variety of approaches ranging from cognitive discourse analysis (T.A. van Dijk) to more text oriented PDA (Chilton, P., Schaffner, C.). We have focused on the problem of interdisciplinarity with respect to both, current linguistic approaches to political discourse as well as Critical Discourse Analysis.

 Статья в Word

Сведения об авторе:

Хмельцов Алексей Иванович
аспирант кафедры всеобщей истории
Ярославского государственного педагогического
университета им. К.Д. Ушинского,
e-mail: khmeltsov@mail.ru

Вернуться в БИБЛИОТЕКУ
Вернуться на главную страницу